Олег Рой - Числа зверя и человека

– Чем больше шкаф, тем громче падает, – поморщился я.

Петр хмыкнул:

– Шутка, понимаю. Потом забираете своих друзей и обратно тем же путем. Главное, без шума, чтобы не разбудить фронтальную охрану.

Петр вздохнул:

– Все-таки непрофессионализм иногда бывает очень полезен. Если бы лагерь обустраивали те, кто умеет это делать, ничего бы не получилось.

– Ты говоришь так, будто сейчас уже все получилось, – строго заметил Алекс.

– Ну да, согласен, слишком забегаю вперед. Но хоть перспектива есть. А при грамотной системе охраны сразу безнадега. В общем, вот такой у меня план.

Я кивнул. Мой собственный план имел свои особенности, но говорить об этом заранее я не стал. Предстояло еще обдумать детали.

Множество мелких деталей, в которых, как известно, и кроется дьявол.

Глава 10

Homo human[23]

05.01.2043. Городок Корпорации.

Специальный отдел. Макс

Это было очень тяжело. Даже для меня.

На скользкой и гладкой, как вставшая на дыбы хоккейная площадка, и такой же адски холодной стене пальцы коченели мгновенно. Приходилось, вися на одной руке, отогревать другую дыханием. Говорят, аборигены Огненной Земли спят на голом камне при минус десяти – и ничего, не мерзнут. Но я – простой европейский супермен, далеко мне до аборигенов Огненной Земли. Эх, перчаточки бы! С подогревом. В моем «спасательном» комплекте такие есть, но в перчатках я не поднялся бы и на пару метров. А первая трещинка, позволяющая вбить крюк, была метрах на четырех. Трещин тут вообще было не густо. Но мышечная память – удивительная штука. Честное слово! Я лез, пластался по этой ледяной вертикали и действительно удивлялся собственному телу: пальцы, казалось, помнили все трещинки, куда можно было втиснуть очередной крюк под страховку, все крошечные выступы, за которые можно было уцепиться. Да нет, без «казалось». Запомнили с прошлого восхождения. Тогда – этого я никому говорить не стал – была ранняя осень, скала была честным камнем, а не глыбой льда. Но раз поднялся однажды, поднимусь и сейчас. Трещин, правда раз-два и обчелся, да и не стоит лишних следов оставлять. Авось, от этих ничего заметного не останется, я их вместе со страховочной струной выдерну, как только анкер наверху вобью. Когда доберусь до верха. Пару раз я все-таки сорвался, повисая на страховке, как паук на своей паутинке. Тонюсенькая паутинка – мононить – держала на совесть. Черт, обмерзло-то все как, пальцы соскальзывают. Весной, небось, охрану этой скалы усилят, а зимой решили, что и так сойдет. Кто же, думали, кроме человека-Паука, сюда забраться сможет?

Просчитались. Еще и простой европейский супермен кое на что годится.

Уф-ф.

Не повезло им, что я так некстати прибыл с Криптона, подумал я злорадно, переваливаясь наконец через верхний край. Прямиком в какой-то колючий куст, вот спасибо-то. Но на самом деле я был рад этому пасынку природы, как родному – он скрывал меня от возможных камер. Примостившись за огромным валуном у обрыва, я выудил коммуникатор, вызвал по скайпу Петра и тут же сбросил вызов. Парень почти мгновенно повторил мою манипуляцию. Значит, все по плану и все готово.

Да, без этого паренька мы… Нет, наверное, все равно что-нибудь придумали бы, но, если честно, я и представить не могу – что тут вообще можно было бы придумать. Мало того, что «охранную» часть всю на себя взял – и блестяще отработал, – так еще и настоял на личном участии. Да я, собственно, не очень-то и возражал, Петр – толковый паренек. Риту я вон пытался на острове оставить. Да куда там! Вот ведь упрямая девчонка! Еще после аварии не восстановилась, а туда же, на передовую рвется, и не остановишь, я, говорит, хоть катер постерегу, мало ли что. Ну сейчас к ней Петр присоединится, вдвоем всяко повеселее. А то как-то мне беспокойно, все-таки Рита не совсем еще в порядке.

Отыскав подходящее место, я закрепил анкер, для надежности подстраховав его линем. Пробросил тросы со страховочными поясами. Феликсу и Марии без поясов не спуститься.

Ага, вон и ограждение сеточное виднеется. Подполз, осмотрелся не спеша. Взлетно-посадочная полоса была тускло освещена, на ней темнел вертолет, мелкий какой-то и не новый вроде. Дальше хозблок, о котором говорил Петр. Под прикрытием винтокрылой машины я «откусил» часть сетки от несущего столба и нижней рамы. Получился угол. Сетка так и ходила ходуном от ветра. Отлично. Следы от кусачек я замазал землей: хоть и мерзлая, а «откусы» приобрели (если с микроскопом не разглядывать) вид изломов. При таком ветре гнущаяся постоянно туда-сюда сетка имеет право порваться? Как спасатель – то есть в некотором смысле специалист по металлу – говорю: нет, не имеет. Но, судя по рассказу Петра, вряд ли тут лишних спецов держат. А для неспецов – сетка порвалась немного, и все тут.

Я отогнул «зубастые» проволочные края и, скользнув в щель, на несколько секунд замер.

Вроде тихо. Я перебежал сначала к вертолету. Вблизи он оказался покрупнее. Не пятиместная «пятисотка», а русский «Ка-25» – я с таким имел дело еще в бытность егерем, да и в спасательные времена приходилось.

Еще немного выждав, я переместился к ближайшему строению. Это, похоже, хозблок. А вот это длинное здание как раз то, что мне нужно. Пригнувшись, я быстро перебежал к нему. Ночь, на мою удачу, выдалась темная, а на освещении территории они тут, похоже, экономят. Ну молодцы, сами виноваты. Я-то и в темноте неплохо вижу. Прижался к стене, перевел дыхание и – потихоньку-потихоньку, по стеночке, двинулся к входу, внимательно глядя по сторонам, а главное, прислушиваясь.

Холод и ветер, к счастью, не сопровождались снегопадом, так что следов за мной не оставалось.

«Макс», – послышалось вдруг сквозь свист ветра. Что за черт? Я прислушался. Да нет, просто ветер свистит. Действительно, похоже на «макссссс». Эх, надо было Риту хоть силой на острове оставить – промерзнет ведь, еще заболеть ей не хватало. С ума я, что ли, сошел? Нашел о чем думать – вот сейчас-то. Рита – взрослая девушка, сама, наверное, в состоянии сообразить, как поступать. Угу. Мало того, что взрослая, так еще и, дружище Макс, не твоя девушка. Не забыл? Ч-черт!

Вот, наконец, и вход. Потихонечку открываю дверь, держа на изготовку короткий автомат, страшно мешавший, пока я лез на скалу: вроде и немного весит, а центр тяжести смещается. Впрочем, это неудобство как раз терпимое. Надо же, какой Алекс молодец: еще осенью, когда ему впервые пришла в голову мысль, что, быть может, придется из города бежать, сразу об оружии позаботился. Когда действительно пришлось, черта с два мы бы где что добыли.

В небольшом предбаннике пусто и почти темно. Горит только лампочка пожарной сигнализации. Или не пожарной, черт их тут знает!

Ага, вот еще полоска света выбивается слева из-под двери. Решительно смещаюсь туда, резко открываю дверь и вижу знакомую до боли рожу дорогого моего друга Ойгена.

Эх, вспоминать не хочется! Пили пиво, ходили в походы, травили анекдоты… Казалось, дружили. Казалось. Вот именно. Впрочем, чего уж теперь. Он свой выбор сделал.

– Я стреляю лучше, чем Феликс, – говорю я вместо приветствия.

Ойген сидит за столом, его левая рука лежит на столешнице, а рядом – клешня, которая теперь заменяет ему правую. Честное слово, словно запчасть от двухметрового пупса. Да уж, Феликс отлично с ним поквитался за Риту.

Видок у бывшего приятеля тот еще – усталый и какой-то затравленный.

– Я так и думал, что этим все кончится, – покорно произносит он. – Ладно… Наручники в ящике справа.

Не сводя с него глаз, достаю из ящика стола пару новеньких браслетов, швыряю их ему и спрашиваю:

– У тебя носовой платок чистый?

– У меня его вообще нет, – отвечает он, надевая наручники на здоровую руку и на свою пластиковую клешню. – Зачем тебе?

– Не мне – тебе. Вместо кляпа. Носок – негигиенично, – согласен, шутить в такой ситуации неэтично, но я как-то непривычно зол. И на Ойгена почему-то – в первую очередь. Как будто именно он, а не Ройзельман заварил всю эту мерзкую кашу. А с другой стороны… Ройзельман – фанатик идеи. А этот просто хотел вкусно жрать и мягко спать. И чтоб платил за это кто-то другой.

– Заклей, – советует Ойген, кивая на рулон скотча перед собой. Он что, готовился к моему визиту? Следую его совету и только потом понимаю, что рано:

– Где ключи от камер? – ничего, думаю, и с заклеенным ртом покажет.

Скованными руками (гм, скованной рукой?) он выдвигает ящик стола, в котором обнаруживается внушительная связка ключей. Надо же, не карточки электронные, как во всех приличных местах, а традиционные железные ключи. Они тут что, с прошлого века ничего не перестраивали? Ох, прав был Петр: чужой непрофессионализм бывает очень полезен.